То, как спроектированы наши дома, неразрывно связано с борьбой за власть в семье, пишут Чарльз Холланд и Маргарет Каббидж.
Какова связь между архитектурой и властью? Как здания – инертные груды камня и стали, стекла и бетона – могут оказывать на нас влияние?
Очевидно, что в качестве примера можно привести тюрьмы, которые явно нацелены на контроль или ограничение свободы. Кроме того, власть может быть обнаружена в зданиях для политических институтов или корпоративных штаб-квартир. Однако есть и более тонкая сфера, в которой архитектура управляет нашей жизнью. Это место, с которым сталкивается почти каждый из нас: обычные домашние пространства, в которых мы живем каждый день.
Наши дома формируют нашу жизнь и определяют динамику наших социальных отношений.
Что эти пространства могут сказать о власти? Конечно, комнаты, в которых мы живем, едим и спим, – это побег от иерархии рабочего места или наших общественных мест, все чаще контролируемых камерами видеонаблюдения? Дом ассоциируется с местом убежища, а также с местом, где можно подключиться или отключиться от внешнего мира.
Какими бы невинными они ни казались, наши дома формируют нашу жизнь и определяют динамику наших социальных отношений. В них проявляются механизмы власти через отношения полов, классов и возрастов. Почему мы разделяем функции по отдельным комнатам? Почему некоторые пространства более приватны, чем другие? Эти вопросы, конечно, зависят от культуры. Не во всех обществах дома устроены одинаково. И то, что для одних может показаться обыденностью, для других – немыслимой роскошью.
Выставка “Радикальные комнаты”, проходящая в настоящее время в Галерее архитектуры Королевского института британских архитекторов (RIBA), исследует эту запутанную тему, изучая микротерритории наших домов. Она начинается с плана – самого простого архитектурного чертежа – и рассматривает то, как расположение комнат в наших домах отражает то, как организуют себя отдельные люди, пары, группы и семьи.
Выставка посвящена истории жилищного строительства в Великобритании. В коллекции чертежей RIBA можно найти примеры того, как традиционные отношения власти были подорваны и как в результате появились новые способы проживания.
Она также рассматривает персонажей, стоящих за зданиями, выявляя фигуры в истории архитектуры, которые не всегда были признаны или точно задокументированы.
Гендерные отношения прописаны в планах наших домов. Это вопрос как организации пространства – вспомните традиционные мужские помещения, такие как кабинет, или историческую ассоциацию женщин с кухней, – так и того, кто является их владельцем и автором. История знаменитых домов часто является также историей знаменитых мужчин, которые их проектировали, или мужчин, которые о них писали.
Дома по своей природе являются совместными предприятиями
Книга “Радикальные комнаты” переносит акцент на дома, которые были спроектированы, заказаны или курированы (а иногда и все три) женщинами. При этом она опирается на работы таких важных историков, как Линн Уокер, Элизабет Дарлинг и других.
Дома по своей сути являются совместными предприятиями. Мы делим их, и со временем они расширяются и дополняются. Однако история архитектуры – это в основном история отдельных людей, отдельных авторов и зданий, сохраняющихся как статичные объекты. Однако до того, как были разработаны отдельные роли для архитекторов, заказчиков и строителей, авторство было менее четким. Эта неопределенность вполне могла позволить женщинам (по общему признанию, состоятельным), которые в иных формальных обстоятельствах были лишены права проектировать здания, оказывать мощное влияние на развитие архитектуры.
Возьмем A La Ronde, эксцентричный шестнадцатиугольный дом, построенный на побережье Девона в конце XVIII века. Дом был построен для двух двоюродных сестер, Джейн и Мэри Парминтер, но его авторство стало предметом долгих споров. Стремясь найти архитектора-мужчину, историки традиционно склоняются к версии Джона Лоудера, сына родственницы, которому на момент завершения строительства дома было всего 17 лет. Более вероятно, что дом был совместной работой Лоудера и кузенов, которые только что вернулись из гранд-тура по классической архитектуре Европы.
Степень проработки Джейн и Мэри Парминтер дизайна дома может быть неясна, но их уникальный способ проживания в нем – нет. Расположившись в плане, как циферблат часов, кузины перемещались по дому в течение дня, следуя за движением солнца. Когда они умирали, то оговаривали, что дом должен достаться только незамужним женщинам – явный отказ от патриархальной системы наследования по мужской линии. В конце концов в доме поселился мужчина, и, что примечательно, именно он внес радикальные изменения как в его планировку, так и во внешний вид.
Дизайн Хардвик-Холла, елизаветинского особняка в Дербишире, обычно приписывают Роберту Смитсону. Однако дом был заказан Бесс из Хардвика, чрезвычайно богатой аристократкой XVI века. Ее участие в проектировании дома, четвертого по счету, который она заказала, выходило далеко за рамки роли заказчика в современном понимании. Принципы планировки дома, выбор материалов и декоративная схема отражают активное участие Бесс Хардвикской.
Предрассудки относительно авторства сохранились и в современную эпоху. Возьмем, к примеру, “Команду 4”, известную, но недолговечную совместную практику 1960-х годов, состоявшую из трех женщин и двух мужчин. Последующая слава мужчин – Ричарда Роджерса и Нормана Фостера – как правило, затмевает роль женщин – Венди Чизман, Су Брумвелл и Джорджи Вултон.
Филд-Хаус преследовал интерес к растворению границ
Уолтон была самым недолговечным членом группы и единственным на тот момент архитектором с полной квалификацией. Впоследствии она спроектировала Филд-Хаус – радикальный дом с открытой планировкой и стальными рамами, который с тех пор остается несколько за кадром истории архитектуры.
Филд Хаус преследовал интерес к растворению границ внутри дома, а также в рамках архитектурной дисциплины. Его интерьер был задуман в основном как единое, текучее пространство с минимальным разделением. Внешние стены были полностью выполнены из стекла, так что интерьер сливался с внешним ландшафтом. Интересно, что в настоящее время дом описывается как разобранный, а не снесенный, что отражает интерес дизайнера к адаптивности и возможности перемещения.
Это размывание использования, внутреннего и внешнего пространства также проявляется в доме Хопкинса на севере Лондона, спроектированном в середине 1970-х годов Пэтти и Майклом Хопкинсами. Изначально дом использовался как их офис и дом, в нем нет коридоров и минимальное разделение функций. Сочетание тонкой стальной конструкции и венецианских жалюзи помогает тонко разграничить различные зоны семейной и рабочей жизни внутри дома.
За 50 лет до этого, в 1926 году, Эйлин Грей спроектировала в Париже квартиру, состоящую исключительно из движущихся ширм и металлических занавесок. Этот удивительно инновационный интерьер, созданный для ее давнего любовника Жана Бадовичи, также отвергал дискретное разделение домашнего пространства на отдельные функции в пользу динамичного внутреннего ландшафта, который можно было создавать каждый день заново.
Выставка “Радикальные комнаты” рассматривает не только власть в рамках плана, но и то, кто получает право проектировать эти планы. Выставка предоставляет платформу для показа (в основном) упущенных из виду женщин-дизайнеров и архитекторов, пересматривая способы, которыми женщины влияли на дизайн до формализованного архитектурного образования. Она деконструирует домашний план и показывает его как нечто тесно связанное с властными структурами, в которых мы живем.
Выставка “Радикальные комнаты: Power of the Plan” можно посетить бесплатно, она будет проходить в течение июля и с 5 по 24 сентября по адресу 66 Portland Place в Лондоне. Дополнительную информацию можно найти в путеводителе по мероприятиям Dezeen.
Чарльз Холланд – профессор Брайтонского университета, директор Charles Holland Architects и бывший директор лондонской студии FAT. Маргарет Каббидж курирует выставки дизайна и архитектуры уже 15 лет.
Верхняя фотография выполнена Гаретом Гарднером, любезно предоставлена RIBA.
